Гитлер делает ставку на операцию "Цитадель"

Победоносное наступление Германии закончилось в Сталинграде – поражение немцев началось в Курске. Война Германии против СССР достигла кульминации в курском прорыве. Сошлись небывалые военные силы – мощное немецкое наступление против ожесточенной русской обороны. Новейшие виды вооружения, фанатическая решимость, искусное боевое мастерство, военные хитрости и предательство – все достигло пика в этой великой схватке. Военные историки абсолютно правы, называя операцию "Цитадель" самым важным сражением всей Великой Отечественной Войны. После Курской битвы последовала череда германских поражений. После Сталинграда, поначалу, Манштейн, Гудериан, Клюге, Модель и многие другие встретили в штыки план Гитлера вскоре возобновить наступление на Восточном фронте. Они не хотели раньше времени растратить резервы и, главное, танковые части, заново создаваемые Гудерианом из новых боевых машин "Тигр" и "Пантера", без которых любое наступление могло стать весьма рискованным.

Штаб оперативного руководства Вермахта добавил к этому и свои опасения. Штабисты указывали на угрожающее развитие событий в Средиземноморье, где Эйзенхауэр подготовился к высадке в Италии. Но Гитлер привлек внимание к серьезности ситуации на Курском выступе. На этой удобной исходной позиции русские сосредоточили огромные ударные силы. Там было выявлено несколько танковых армий. По сути, Советы перебросили туда 40 процентов своих вооруженных сил, включая практически все танковые войска. Это было опасным сосредоточением ударных войск, но также и соблазнительной добычей. Если такое скопление уничтожить, Красная Армия получит смертельный удар. Вот какая мысль завораживала Гитлера. И, по правде говоря, генералы не могли сбросить со счетов его аргумент. Прежде всего, им импонировала возможность сократить линию фронта за счет ликвидации Курского выступа. Это освободило бы силы и резервы для других фронтов, например в Италии. Никогда ещё раньше немцы не готовились к операциям так тщательно, как теперь к операции "Цитадель".

Беспокоило немецких генералов то изрядное промедление, которое допустил Гитлер, прежде чем принять решение об ударе. Но они увязывали свое одобрение наступления с требованием наносить удар как можно скорее, до того как русские, известные мастера обороны, прикроют свои изготовившиеся для наступления войска слишком хорошо, и до того, как будет упущен фактор внезапности. Манштейн требовал начинать наступление не позже первых чисел мая. Однако Гитлер медлил. Он снова продемонстрировал неспособность принимать решения. Теперь было начало июля 1943 года – не слишком ли поздно? Не упущен ли элемент внезапности? Этот вопрос был ключевым.

План фюрера был достаточно простым – прекрасно отработанная операция на окружение. Вот краткий вариант его формулировки из боевого приказа: "Цель наступления – окружить силы противника в районе Курска посредством хорошо согласованного стремительного удара двух армий со стороны Белгорода и с юга от Орла, а затем уничтожить врага в ходе общего наступления". Другими словами, прием, испытанный в Минске, Умани, Киеве и Вязьме.

На северный фланг генерал-фельдмаршал фон Клюге поставил 9-ю армию под командованием генерал-полковника Моделя. Его задача – ударить на Курск в юго-восточном направлении из района южнее Орла тремя танковыми корпусами. На возвышенности восточнее Курска они должны соединиться с частями группы армий "Юг". Для этого соединения генерал-фельдмаршал фон Манштейн выбрал 4-ю танковую армию под командованием генерал-полковника Гота. Нанося главный удар двумя танковыми корпусами, он должен был выступить на Курск из района севернее Харькова, армадой в 700 танков прорвать линию обороны Воронежского фронта, прежде всего позиции 6-й гвардейской армии, а затем, соединившись с 9-й армией, уничтожить окруженные советские войска. Восточный фланг 4-й танковой армии должна была прикрывать оперативная группа Кемпфа. Его задача состояла в нанесении удара, вклиниваясь в левый фланг советского Воронежского фронта.

Главные силы генерал-полковника Гота должны были овладеть командной высотой, находящейся перед их фронтом, еще 3-4 июля, чтобы иметь удобный наблюдательный пункт для корректировки огня. Все было расписано в мельчайших деталях. На довольно ограниченной территории сосредоточились колоссальные силы, в полосе шириной в 50 километров 9-я армия имела в своем распоряжении 13 дивизий; группа армий "Юг" – 15 дивизий на 80 километров, еще 16 дивизий должны были присоединиться к ней 9 июля. Ни одно из предыдущих сражений на Востоке не знало такой концентрации военной мощи и столь тщательной подготовки. В группе армий "Юг" Манштейна было более 1000 танков и около 400 штурмовых орудий, в группе армий "Центр" Клюге почти столько же, так что всего к наступлению было готово около 3000 танков и штурмовых орудий. Тысяча восемьсот самолетов выстроились на аэродромах вокруг Харькова и Орла, чтобы контролировать небо во время операции "Цитадель" и обеспечивать танкам прикрытие с воздуха. Чтобы представить себе масштаб этой подготовки, достаточно вспомнить, что Гитлер начал свою кампанию против России 22 июня 1941 года, имея 3580 танков и 1830 самолетов.

Гитлер поставил все на эту карту. Почему? "Операция имеет решающее значение. Мы должны добиться успеха, причем стремительно и энергично. Это обеспечит нам инициативу на весну и лето. Победа в Курске прозвучит фанфарами для всего мира". Вот что говорил Гитлер в боевом приказе от 15 апреля. Другой момент, на котором настаивал Гитлер, состоял в следующем: "Важно обеспечить внезапность. До самой последней минуты враг должен оставаться в неведении о времени начала наступления". Но самый большой секрет Гитлера, операция "Цитадель", не долго являлся секретом для советского командования. Сражение, от которого германский фюрер ожидал решительного поворота в течении войны, было предано. Советские документы, официальная история войны и полуофициальные воспоминания советских военачальников – все подтверждает это с поразительной откровенностью. Предателем был человек из самого близкого окружения Гитлера. В советских разведывательных донесениях он фигурирует под именем "Вертер". Конечно, советские Центральный и Воронежский фронты, уже несколько недель готовились к наступлению немцев: отрабатывали контрудары, укрепляли оборонительные сооружения, передвинули основную линию обороны на более удобные рубежи.

За холмами между Белгородом и Ракитным Красная Армия ждала наступления немцев уже с 3-го июля. Все находилось в полной боевой готовности. В опорных пунктах и траншеях стояла пехота. За "максимами" припали к земле гвардейские пулеметчики. Ручные гранаты положены рядом. Минометы нацелены, пушки и противотанковые орудия готовы открыть огонь. Многозарядные реактивные установки, которые русские называли "катюшами", а немцы – "сталинскими органами", ждали приказа. Стволы тяжелых зениток слегка проступали сквозь камуфляж. На аэродромах подготовлены к взлету истребители. Фантастическая ситуация, уникальная в военной истории: своего рода замороженное состояние боевой готовности, полной до последней детали. 3 июля ничего не произошло. С готовым к бою оружием русские ждали сорок восемь часов. Сорок восемь часов – немалый срок. Советские полковые командиры телефонировали в штабы дивизий: "Сохранять боевую готовность иди можно немного передохнуть? Войска стали обнаруживать признаки усталости". "Никакого отдыха, – был ответ. – Полная боевая готовность. Постоянная бдительность!"

А по другую сторону нейтральной полосы так же ждали немцы. Батальоны 48-го танкового корпуса и танковый корпус СС стояли в передних траншеях. Послышался гул самолетов. Он нарастал… Больше 2500 бомб рухнуло на советскую полоску земли в 3 километра длиной и 500 метров шириной, потом вступила артиллерия. Ревущий, воющий ад. Под прикрытием артиллерийского огня немецкие взводы бежали по проходам в минных полях, люди сгибались вдвое. За ними по пятам двигались штурмовые орудия, позади шли артиллерийские орудия на самодвижущихся лафетах. Между ними бежали отряды саперов, готовые устранить любое неожиданное препятствие. Вскоре русские оправились от неожиданности и открыли огонь из всех видов оружия, которым располагали. Советские артиллерийские разведчики, ослепленные на время, теперь начали передавать данные своим батареям.

Советская артиллерия вмешалась в дело, установив смертоносный заслон. Залп за залпом обрушивался на район атаки. Заметавшиеся германские штурмовые орудия стали нарываться на советские мины. Раздался грохот противотанковых ружей и вой минометов. К вечеру гренадеры "Великой Германии" и пехотинцы 3-й танковой дивизии, наконец, отбили склоны холма, но только ночью им удалось подняться на вершину юго-восточнее Герцовки и захватить саму деревню. Подготовка к операции "Цитадель" была завершена. 230 000 немецких солдат группы армий "Юг" ждали взрыва огня и грома, который будет сигналом к началу операции "Цитадель". Генерал-лейтенант Модель на небольшом пространстве сосредоточил три танковых корпуса и один армейский. Более 200 000 человек в 15 дивизиях. Готовые к наступлению соединения вышли на подготовленные исходные позиции за последние две ночи.

Генерал армии Рокоссовский, командующий советским Центральным фронтом, стоящим против 9-й армии Моделя, тоже держал свои войска в полной боевой готовности с 3 июля. Генштаб сообщил ему о дате немецкого наступления – как и Воронежскому фронту – еще 2 июля и проинформировал, что главный удар немцев следует ожидать по правому флангу его фронта против 13-й и 17-й армий. Рокоссовский отдал приказ пристально следить за минными полями перед главной полосой обороны. Его бдительность была вознаграждена захватом интересного источника информации. Около 22 часов южнее Тагино был замечен немецкий отряд саперов. Русские взяли в плен одного из них – обер-ефрейтора Бруно Фермелло. Фермелло дал русским очень подробную информацию о подготовке немцев к операции и заверил, что после короткой артиллерийской подготовки в 3.30 немецкие части пойдут в атаку по подготовленным проходам в минных полях.

Эти сведения показались столь надежными, что они немедленно были переданы Рокоссовскому. Командующий Центральным фронтом быстро отреагировал, подготовив для немцев весьма неприятный сюрприз. Стояла ясная, звездная ночь. И на замаскированные укрепления и орудия опустилась томительная духота. Немецкие артиллеристы уже стояли у своих пушек. Моторизованные части выдвинулись на исходные позиции. Пехотинцы и танкисты курили последние сигареты перед атакой. В этот момент Рокоссовский преподнес свой сюрприз. Именно он начал сражение. В 1.10 совершенно неожиданно с советской стороны раздался адский грохот. Артиллерия всех видов, тяжелые минометы и другие орудия крупного калибра изрыгнули свои снаряды на районы сосредоточения немцев, их тыловые части и подъездные пути.

Внезапно страшное подозрение возникло в умах штабистов 9-й армии: русские опередили их с важным наступлением и сейчас пойдут на немецкие позиции. Обстрел продолжался более часа и причинил серьезный ущерб. Но русские не появились. Немецкие командиры вздохнули с облегчением. И точно по плану, в 3.30, немецкие орудия разорвали серое утро 5 июля. Ничего подобного еще не происходило на Восточном фронте. Немецким штурмовым отрядам удалось ворваться в советские траншеи. Но все попытки дальше вклиниться в глубокую оборонительную систему заканчивались ничем перед лицом неистового сопротивления русских. В ходе ожесточённых боёв фронт, однако, был смят. Немецкие танки и 1-й батальон 112-го мотопехотного полка ворвались в деревню Бобрик.

Советская 81-я стрелковая дивизия, стоявшая на главной линии обороны, оказала упорное сопротивление. Здесь русские в утро наступления вырыли траншею, так что немецкий заградительный огонь не дал заметного эффекта. Однако дивизии Харпе имели козырь, на который возлагали большие надежды, – девяносто тяжелых штурмовых орудий "Фердинанд", входивших в состав 653-го и 654-го дивизионов, поступили под командование подполковника фон Юнгенфельдта в качестве таранов для пехоты. "Фердинанд" был огромным чудовищем весом в 72 тонны, вооруженный испытанной 88-мм пушкой со стволом длиной 6,5 метра. Толщина брони доходила до 200 мм. Два двигателя "Май-бах" давали ток двум электрическим моторам, каждый из которых автономно приводил в движение одну из двух гусениц. Несмотря на вес, "Фердинанд" развивал скорость до 30 километров в час. Чудо инженерного искусства. Эти мобильные стальные крепости производили на заводах Нибелунгов в Сент-Валентине в Австрии.

Свое мирное имя гигант "Фердинанд" получил от создателя, Фердинанда Порше. Гитлер надеялся, что это штурмовое орудие решительно изменит ход войны, сделает каждую атаку неотразимой. Кто может устоять против такого монстра? Какое оружие противопоставить ему? Там, где упадет его снаряд, долго не будет расти никакой травы. Любой Т-34, попавший в поле действия "Фердинанда", можно считать уничтоженным.

Однако "Фердинанд" имел ахиллесову пяту – слабую передачу и слишком уязвимые гусеницы, вследствие чего многие из этих гигантов скоро оказались на приколе с поврежденной ходовой частью. К тому же "Фердинанд" был абсолютно беспомощен в ближнем бою с пехотой противника. Кроме жестко закрепленной огромной пушки, он не нес никакого вооружения, даже пулемета, и не мог бороться с противотанковыми отрядами. "Фердинанды" проходили через советские позиции как стальные монстры, а сопровождающих их пехотинцев убивала или, как минимум, вынуждала отходить под прикрытие советская пехота, находившаяся в хорошо замаскированных окопах. Сил пяти-шести пехотинцев, ехавших на доске, грубо прикрученной проволокой к задней стенке каждого "Фердинанда", было недостаточно, чтобы очистить местность от врага. Поэтому бронированные крепости очень скоро оказались таранными клиньями, за которыми никто не шел. Гудериан предвидел реальные последствия недостаточной вооруженности и чрезмерно усложненной конструкции "Фердинанда", однако Гитлер не прислушался к нему. В результате Курская битва оказалась первым и последним сражением, в котором "Фердинанды" выступили в качестве значимой силы.

Штурмовые орудия "Фердинанд", входившие в состав 654-го дивизиона, усиливались карликовыми танками, парадоксально названными "Голиаф": чуть больше 60 сантиметров в высоту, 67 сантиметров в ширину и 120 сантиметров в длину. Эти "беспилотные" карликовые танки управлялись либо дистанционно по радио, либо с помощью кабеля, разматывавшегося с кормы машины до 1000 метров. Они несли заряд в 90 килограммов взрывчатого вещества. Со скоростью 20 километров в час эти карлики катились непосредственно на позиции противника: противотанковые опорные пункты, пулеметные установки. В действие они приводились нажатием кнопки. Когда "Голиаф" достигал цели, эффект был сильный. В большинстве случаев, однако, он до своих целей не добирался.

Чтобы проделать для "Фердинандов" широкий проход в плотном советском минном поле, Модель применил еще одно "фантастическое оружие" – приземистые гусеничные машины, напоминающие британские транспортеры для боеприпасов, тяжелобронированные, весом 4 тонны, с шестицилиндровым мотором "Борхард", известные как В-IV. Они несли фугасный подрывной заряд в 1000 килограммов, который можно было сбросить с помощью дистанционного управления. У Малоархангельска 300-й дивизион штурмовых орудий устроил этим "покорителям мин" генеральную репетицию: водители привели их к кромке минного поля и там поставили на радиоуправление. Заряд подрывал все мины в радиусе свыше сорока-пятидесяти метров. Естественно, транспортер тоже взлетал на воздух. Включив Устройство дистанционного управления, водитель выпрыгивал и пытался достичь своих позиций. У Малоархангельска восемь В-IV действительно проделали широкий проход в 400-метровом минном поле. Четырем водителям удалось спастись, четверо погибли.

Однако советская пехота не запаниковала от рева "Тигров" и "Фердинандов". Все последнее время партийные руководители и опытные офицеры-танкисты отрабатывали с личным составом тактику поведения при танковых атаках. Было сделано все возможное, чтобы предупредить распространение пресловутой "танковой боязни". Это принесло несомненные результаты. Русские пехотинцы пропускали танки через свои хорошо замаскированные окопы, а затем вступали в бой с немецкой пехотой. Таким образом, сражение продолжало бушевать на тех участках, которые командиры передовых танков считали уже завоеванными. Штурмовым орудиям и танкам приходилось возвращаться, чтобы помочь своим. Затем они снова шли вперед и снова возвращались. К вечеру пехота осталась без сил, а танки и штурмовые орудия – без топлива. Тем не менее, немцы глубоко вклинились в оборону русских.

Батальоны и полки докладывали: "Мы продвигаемся! С трудом, дорогой ценой. Но мы продвигаемся!" И еще один факт постоянно повторяли в своих донесениях все командиры: "Нигде противник не был застигнут врасплох. Нигде он не был неподготовленным. Совершенно очевидно, что нашей атаки ждали, это подтверждают и военнопленные". Тем не менее, к вечеру 5 июля немецкие артиллеристы и танкисты, водители штурмовых орудий и саперы – все знали, что, несмотря на сосредоточение всех наличных средств, несмотря на успешный штурм отчаянно защищаемых и хорошо укрепленных высот, несмотря на изрядное количество военнопленных, которые теперь тащатся позади, – несмотря на все это, вместе взятое, не может быть и речи о сколько-нибудь существенном прорыве в невообразимо мощную и глубокую советскую полосу обороны.

Кроме этого, командиры немецких частей прекрасно поняли, что план прикрыть фланг двух танковых корпусов Моделя, несущих основную тяжесть главного удара в центре, глубоким прорывом 23-го корпуса не проходит. Не удастся перехватить движущиеся с востока русские резервы и, тем самым, не позволить им включиться в сражение. Командующие корпусами 9-й армии Моделя, глубокой ночью тоже изучали карты со своими штабными офицерами. Объекты дня, собственные потери, донесения о боевом составе противника – все с безусловной очевидностью показывало, что продвижение развивается медленно. Приходится буквально прогрызать оборону. Это было неприятным открытием, однако, не ошеломляющим. Генерал-полковник Модель рассматривал подобную возможность. Не один раз он напоминал Гитлеру о глубине советской оборонительной системы, которая была обнаружена германской воздушной разведкой. Вот почему Модель с самого начала строил свое наступление в расчете на исключительно упорное сопротивление, именно поэтому он разработал план, который был весьма в его характере: он не собирался бросать в атаку сразу всю свою бронетехнику, он решил пробивать брешь в обороне методично и последовательно. В результате его глубоко эшелонированная 9-я армия начала наступление девятью пехотными дивизиями, усиленными танками и штурмовыми орудиями.

В первой волне Модель задействовал только одну танковую дивизию, 20-ю. Основную часть своих танковых соединений (шесть танковых дивизий, дивизии моторизованной пехоты, а также несколько дивизионов штурмовых орудий) он держал в резерве. "Сначала пробей брешь, а затем вводи в бой свежие силы! Когда создан прорыв, тогда танки могут в него входить и свободно действовать врагу во фланг и с тыла, пока он не будет окружен". Таков был рецепт Моделя. На рассвете 6 июля перед ним стояла сложная дилемма. Использовать танковые резервы немедленно или следует повременить? Он решил вводить их в дело, конкретно в секторе 48-го танкового корпуса под командованием генерала Лемельсена, в районе Бутырок и Бобрика. В этом месте фронт советской 15-й стрелковой дивизии был прорван, и Модель надеялся окончательно раздавить оборону противника. Поэтому он передвинул три из своих пяти танковых дивизий – 2, 9 и 18-ю – из районов их сосредоточения в район прорыва, и 6 июля они вступили в бой. 4-ю и 12-ю танковые дивизии, а также 10-ю мотопехотную дивизию он решил держать в резерве.

Столь сокрушительная вторая волна обычно обеспечивала окончательную победу. В конце концов фронт противника между шоссе и железнодорожной веткой Орел – Курск был прорван на 32 километра в ширину и от 6 до 10 километров в глубину. А опыт показывал, что, когда в такую брешь бросаешь мощные моторизованные формирования, это практически неизбежно ведет к прорыву. Однако сложившаяся ситуация отнюдь не являлась обычной. Ничто в этом сражении нельзя было мерить обычными мерками. И советская оборонительная система к вечеру 5 июля вовсе не была прорвана окончательно. Она оставалась неповрежденной еще на десять-шестнадцать километров. Никогда в истории войн не создавалось оборонительных систем, эшелонированных на такую глубину.

На фронте шириной более двадцати четырех километров по краю Курского выступа – в том самом месте, где атаковали немцы, – за много месяцев работы русские перелопатили всю землю, создав лабиринты ходов сообщения, минных полей и подземных бункеров. Каждый перелесок, каждый холм, каждый колхоз был превращен в опорный пункт. И все эти опорные пункты соединялись системой глубоких, хорошо замаскированных траншей. Между ними – целая сеть окопов для противотанковых пушек, вкопанные танки, эшелонированные в глубину орудийные позиции, реактивные минометы, огнеметы и бесчисленные пулеметные гнезда. И не только оборона была мощной. Не менее, если не более, значимо было то обстоятельство, что советское Верховное Главнокомандование располагало исключительно мощными оперативными резервами. Генерал армии Рокоссовский расположил их блистательно. Как пишет полковник Маркин, советский хроникер Курской битвы, оперативные резервы Центрального фронта "получили приказ еще в середине дня 5 июля выдвигаться, согласно подготовленному плану, на исходные позиции для контратак".

Утром 6 июля немцы вновь атаковали, но Кашару взять не удалось. Советские линии противотанковых орудий были слишком основательными и слишком коварно расположенными. Как только танки разделывались с одним орудием, перед ними вырастало другое. Более того, русские бросили в бой крупные танковые соединения. Между Понырями и Соборовкой, на участке фронта в четырнадцать километров, началось танковое сражение, по масштабам беспрецедентное в истории военных действий. Оно продолжалось четыре дня. В кульминационный момент сражения с каждой стороны в нем участвовали от 1000 до 1200 танков и штурмовых орудий. Многочисленные части военно-воздушных сил и 3000 орудий всех калибров дополняли этот жуткий поединок. Наградой являлся холм у Ольховатки с его ключевой позицией – высотой 274.

Холмы были ближайшей целью Моделя. Они являлись главным препятствием к осуществлению его плана наступления, они являлись ключом от двери в Курск. В чем же заключалось их особое значение? Гряда холмов у Ольховатки составляла со стратегической точки зрения центральную часть Среднерусской возвышенности между Орлом и Белгородом. На их восточных склонах – исток Оки, а также множества других менее значительных рек и речушек. С этих холмов открывается вид на Курск, находящийся примерно на 120 метров ниже Ольховатки. Кто владеет этими высотами, будет владеть пространством между Окой и Сеймом. Модель планировал захватить этот плацдарм вокруг Ольховатки. Он хотел ввести туда свои резервы, вытеснить советские войска, прежде всего танковый корпус Рокоссовского, в неудобное для них расположение, разбить их, а затем совершить бросок на Курск для соединения с частями Гота.

Однако Рокоссовский раскусил план Моделя и сосредоточил значительные резервы для защиты этой ахиллесовой пяты советской оборонительной системы. Это был беспощадный бой. Обе стороны, казалось, догадывались о месте, которое история впоследствии отведет этому сражению, – решающее сражение Второй мировой войны. Сопоставить его можно лишь со знаменитой битвой у Эль-Аламейна, где Монтгомери задействовал 1000 орудий и решительно повернул ход войны. Даже Сталинград, несмотря на его более апокалиптическую и трагическую ауру, не выдерживает сравнения с грандиозным сражением у Курска по количеству участвовавших в нем сил.

8 июля Модель пустил в ход основную часть своей 4-й танковой дивизии под командованием генерал-лейтенанта фон Саукена. С позиций, завоеванных 20-й танковой дивизией, они выступили на деревню Теплое. "Штуки" проносились над наступающими полками. Бронированные самолеты сопровождения пикировали на советские позиции. Танки 20, 4 и 2-й танковых дивизий двигались среди пехотинцев. Массивные "Тигры", Т-IV и штурмовые орудия. Их пушки грохотали, закрывая все вокруг дымом и огнем. Но Рокоссовский предпринял заблаговременные меры. Накануне он выдвинул вперед две пехотные дивизии, одну артиллерийскую дивизию, две танковые бригады и одну механизированную бригаду, 2-й батальон 33-го мотопехотного полка пробился через весь этот ад к деревне Теплое и занял ее. Русские отошли к последней линии холмов. Батальон к этому времени потерял уже 100 человек. Но командир дивизии не хотел давать противнику время собраться с силами. 3-й и 35-й танковые полки выстроились на окраине деревни. К ним присоединились бронетранспортеры. Пикирующие бомбардировщики с воем понеслись в направлении главных позиций русских. "Вперед! "

На противоположном склоне находились хорошо замаскированные орудийные окопы советской 3-й противотанковой артиллерийской бригады. Кроме того, были вкопаны танки Т-34. Их фланг прикрывал советский стрелковый батальон с противотанковыми ружьями – простым, но высоко эффективным оружием против танков в ближнем бою. Их применение, равно как и применение немецких фаустпатронов, требовало смелости и хладнокровия. Штурм высоты начался. Русские опустили завесу заградительного огня. Через несколько сотен метров немецкая пехота уже не могла оторваться от земли. Было невозможно преодолеть огонь множества орудий, сосредоточенных в очень узком секторе. Только танки пошли вперед на стену огня. Советские артиллеристы подпустили их на пятьсот метров, потом на четыреста. На этом расстоянии русские противотанковые орудия поджигали даже "Тигры".

Но затем три танка Т-IV раздавили первую линию советских орудийных позиций. Пехотинцы шли следом. Они захватили высоту. Немедленной контратакой русские сбросили их оттуда. Растянутая деревня Поныри и высота 253,5 стали "Сталинградом" Курской дуги. Пунктами наиболее ожесточенных боев были машинно-тракторная станция, вокзал, школа и водонапорная башня. Железнодорожную насыпь и северную окраину селения захватили в первый день наступления. Но затем началась ожесточенная борьба, в которой участвовали 18-я и 9-я танковые дивизии, а также 86-я пехотная дивизия.

9 июля 508-й стрелковый полк взял штурмом высоту 239,8. Теперь нужно было развить успех и овладеть решающей высотой 253,5. "Фердинанды", вперед!" Шесть из этих чудовищ загрохотали наверх и открыли свой уничтожающий огонь. "Штурмовые орудия – на Поныри!" Орудия взревели. Теперь, вне всякого сомнения, атака должна закончиться успешно. Владея Понырями, германские войска смогут зайти на Ольховатку с фланга. 508-й гренадерский полк прорвался еще на пятьсот метров южнее. Тогда русские немедленно предприняли контратаку. Советский командир 1-го батальона 1032-го стрелкового полка ехал на джипе впереди своего подразделения. У школы он выскочил из машины и лично повел в атаку первую линию стрелков.

Германские передовые части начали отступать. В ночь с 10 на 11 июля генерал-полковник Модель использовал свой последний резерв – бросил в этот ад 10-ю мотопехотную дивизию. Дивизия выдвинулась в сектор 292-й пехотной дивизии, которая была совершенно обескровлена. На грузовиках "Рено" рота за ротой прибывала на исходные позиции. Эта баварская дивизия, чьим боевым знаком был ключ, имела немалые огневые возможности – семь артиллерийских дивизионов, один полк реактивных минометов "Небельверфер", дивизион тяжелых минометов и батальон штурмовых орудий. Перед такой огневой мощью советская танковая атака на железнодорожную станцию в Понырях провалилась в первый же день. 12 июля хорошо организованный артиллерийский огонь опять остановил три дневные атаки русских. В последующие несколько дней русские снова и снова пытались отбить Поныри у баварцев, но пока безрезультатно…